До сих пор речь шла о месте предков даргинского народа среди других этносов древнего Дагестана. Теперь следует обратить внимание на их самоназвание. Исследователи пытались как-то объяснить его еще в XIX в., однако сами же признавали неубедительность этих попыток. Итог им подвел выдающийся языковед того времени П.К.Услар в своей работе "Хюркилинский язык". Указав, что этноним "даргва" относится к народным этническим и географическим названиям, он замечает: "...настоящее значение (этого слова. - Р.М.) остается непонятным: в известных пределах оно употребляется как нарицательное..." Далее он отмечает, что слово "даргва" входило в состав названий пяти крупных традиционных политических объединений даргинцев, занимавших лочти всю даргинскую этнотерриторию: Акуша-Дарго, Каба-Дарго, Гамур-Дарго, Уцми (или Кайтаг)-Дарго, Буркун-Дарго. Большинство из этих крупных объединений складывалось из более мелких, так называемых "хуреба" - например, Акуша-Дарго состояло из "Акушала хуреба", "Цудкурила хуреба", "Усила хуреба", "Му-гела хуреба", "Микхила хуреба". "Хуреба" буквально означает "народ, войско" . По происхождению "хуреба" - арабское слово, буквально означающее "пришлые". Объясняется это тем, что из "газиев" - добровольцев ("борцов за веру"), стекавшихся во время владычества халифата в Дербент со всех концов исламского мира в Х-Х1 вв., здесь формировались отряды, ополчения, которые затем распространяли мечом ислам в прилегающих дагестанских землях.
Впоследствии это слово стало уже осознаваться как всякое ополчение людей, исповедующих ислам, как "народ-войско". Выходит, таким образом, что каждое объединение сел было способно сформировать общий военный отряд для защиты своих интересов и рассматривалось соседями именно как военно-политическая единица. Подобный принцип организации был присущ и другим народностям Дагестана. Достаточно здесь обратить внимание на соседей даргинцев - аварские общинные союзы, именовавшиеся "бо" (букв, "войско" , "ополчение").
"Дарго" - это территориальное объединение группы соседних "хуреба", но на более высокой ступени. Если обратиться к названиям даргинцев у их соседей, то наряду с производными от "Дарго" (напр., дарган и т.п.), особенно распространившимися в последний исторический период, мы получим целый ряд этнонимов, восходящих к названию ближайшего "дарго" или "хуреба": в аварском - "ахъуши", "цI едех", в кумыкском - "акьушали", в лакском - "ахъуша", "цI ахъар", "хайдакул" (даже 6артхи - от Бартху, древнее название с.Усиша). У табасаранцев, наряду с общим современным названием даргинцев, сохранилось и особое название кайтагцев -"жвюгъяр", а Кайтаг - "Жвюгъя", что, по мнению исследователей, восходит к названию древнего города в Каракайтаге (ныне развалины). Выведение названия народа из названия заселяемой им территории вообще широко распространено во всех языках земли.
Попробуем теперь применить к этнониму даргинцев ("даргала") тот же подход, так как к народному этногеографическому названию и как к характеристике заселяемой ими территории. По этому поводу П. К. Услар замечает, что слово "Дарго" ("Даргва") не есть лингвистическое понятие (т.е. не относится к языку) - это "общее название для нескольких бывших округов", которое, "быть может, происходит от "дарг" - внутренность, в противоположность внешнему: "либилла Даргва" - "все Дарго". Действительно, в народном представлении самоназвание даргинцев связано с корнем "дарг" - внутренность, нутро. В массовом сознании народа Дарго понимается как "родина даргинцев", как "сердцевина даргинской земли", а "дарган" -как самоназвание даргинского народа. Это дает некоторое основание для реконструкции взгляда народа на самого себя в тот отдаленный период, когда он начинал осознавать себя не просто как группу племен-соседей, а как некую общность.
Итак, предки даргинцев считали своей отличительной черты то, что они населяют какую-то "внутреннюю" часть Дагестана, и это должно было отличать их, по-видимому, от жителей каких-то "внешних, наружных" земель. К этому "внутреннему" населению относили себя, по меньшей мере, жители всех "хуреба" Акуша-Дарго, Каба-Дарго, Буркун-Дарго, бассейна р.Гамри (по крайней мере, его горной части) и Кайтага.
Таким образом, очерчивается "внутреннее территориальное ядро", заселенное предками нынешних даргинцев, пространство, ограниченное водоразделами рек Уллучая и Рубаса на юге, долиной р.Шура-озень - на севере и бассейном р.Дарго-х1ерк - на западе. Дарго-хI ерк - его народное название правого притока р.Казикумухское Койсу, берущего начало на склоне горы Шунудаг, выше с.Тенты и впадающего в нее ниже с.Цудахар, на картах он отмечен иногда как р.Акуша или Акушинка. На севере в состав Дарго входит Левашинское плато. К внешнему пространству, по-видимому, следует отнести прилегающие земли, которые органично связаны с "внутренней" территорией. Здесь свидетельством могут выступать и топонимика и исторические сведения и т.д.
В этом смысле интересно замечание лингвиста С.Абдуллаева о том, что в прошлом жители Акуша-Дарго не включали в понятие "Даркала" ни Кадар, ни Губден, ни Сиргу (ни даже Муйра, Мюрего и Кайтаг) - таким образом, их не относили к "внутренним" землям. В те времена вообще принадлежность к своему "хуреба" значило, по-видимому, даже больше, чем принадлежность к "дарго" (напр., цудахарецйюг заявить, что он не даргинец, а цудахарец).
Теперь обратим внимание и на вторую версию
возникновения названия "Дарго". Выше отмечалось, что название даргинцев у
соседних народов обычно образуется от названия ближайшей к ним
даргинской "земли" или крупного пункта (как Акуша, Жолаги, Цудахар и
т.п.). В этой связи можно обратить внимание на древний город Таргу в
долине Гамри-озеня, бывший когда-то крупным центром для всех прилегающих
земель - по крайней мере для тех, которые были связаны в политическом
отношении с государствами древнетюркских кочевников на предкавказской и
приморской равнине. Некоторые ученые предполагают, что глухой согласный
"т" в начале этого названия появился лишь впоследствии, а в начале он
произносился более звонко "даргу", что, возможно, происходит от
иранского "дар-и-гун" - "ворота гуннов", подобно тому, как нынешний
Дарьял (ущелье верхнего Терека, соединяющее Грузию и Осетию) происходит
от "дар-и-алан" - "ворота аланов". Это древнее название "столицы" вполне
могло превратиться в название земли и народа, в истории немало подобных
случаев: вспомним хотя бы римлян (названных от их столицы Рима),
византийцев (от древнего названия их столицы Константинополя -
Визинтин), название русских в средневековой Европе "москвиты" (от их
столицы Москвы), этот список можно было бы и продолжить. Но здесь,
конечно, следует признать, что возможность подобного же происхождения
названия "даргинцы" нуждается в дополнительных, более строгих
подтверждениях, оставаясь пока лишь возможным предположением.
Одно несомненно, что город Таргу был первым к северу от Дербента крупным городом, расположенным в среднем течении р.Гамри-озень. Жителям окрестных кумыкских селений Алхажакент и Мамма-аул город этот известен под именем Таргу или Даргу. А даргинцы по названию этого города называли феодальное княжество под именем Хамри-Дарго.
От вопроса о самоназвании, этнониме даргинцев логично перейти к проблемам языка и территории. С внутренним делением даргинских земель связан и вопрос о языке. В самом деле: можно считать деление "внутреннего ядра" даргинской этнотерритории на 5 земель (объединений "хуреба") явлением древним или его следует отнести ко времени упоминания всех этих земель в письменных источниках? Видимо, следует исходить из того очевидного факта, что языковая близость гораздо древнее, чем близость политическая. Даргинский язык, как и большинство языков Дагестана, до последнего времени существовал как группа более или менее близких диалектов и говоров. Более того: лингвисты считают, что обособленность даргинских диалектов заметно выше и устойчивее, чем диалектные расхождения в других дагестанских языках. Иногда эти расхождения достигают такой степени, что люди разных диалектов вообще не понимают друг друга - тогда лингвисты ставят вопрос о выделении особых языков - кайтагского, кубачинского, составляющих с даргинским родственную языковую группу. И, напротив, внутри диалекта могут существовать отдельные говоры, которые не мешают их носителям понимать друг друга, но при этом легко отличить, из какой местности происходит говорящий.
Сейчас большинством лингвистов принято выделять следующие диалекты: акушинский (лег в основу литературного даргинского языка), урахинский (Услар назвал его хюркилинским), мекегинский, цудахарский (многие считают его "диалектной группой" из нескольких обособленных говоров), муйранский (некоторые его говоры - дейбукский, харбукский - сильно обособлены), сиргинский. Деление это принимается с оговорками - так, кайтагский и кубачинский иные считают особыми языками, а иные – диалектами. С другой стороны, некоторые склонны рассматривать обособленные говоры - мугинский, мулебкинский, гамринский, гапшиминский и другие как диалекты.
Но все же можно сказать, что общая картина языковых связей даргинских земель, степень их сближения или обособления в общем ясна. При этом заметно, что степень языкового и политического обособления часто не совпадает; так, лингвисты отмечают, что Каба-Дарго и Хамур-Дарго, будучи отдельными политическими союзами, относятся к одному диалекту (хюркилинскому), который, в свою очередь, ближе к акушинскому, чем диалект цудахарского "хуреба", входившего в Акуша-Дарго. Сирга лингвистически стоит ближе к Хайдаку, чем остальные даргинские общества, но тем не менее она никогда не входила в Уцми-Дарго. Буркун-Дарго, видимо, относится к "внутренним" землям, но это особый диалект. При всем этом Акуша-Дарго осталась колыбелью свободы и твердынею для всех даргинцев.
Чем объяснить эти расхождения? Можно лишь предположить, что традиционное деление даргинских земель на общинные союзы и феодальные владения не являются исконными - сквозь него проступает гораздо более древнее деление, "отпечатавшееся" в языке жителей "внутренних" даргинских земель. Древность эту, возможно, следует отнести, к периоду распада общедагестанской языковой общности и их племенному расселению по разным территориям.
Для последующего периода истории Дагестана характерен процесс национальной консолидации по языку, а также по проживанию на компактной территории. Историческая необходимость в общем названии как раз и привела к тому, что термин "даркала", относимый в древности только к внутренним, горным частям даргинской этнотерритории, лег в основу общепринятого названия всего даргинского народа. Те же процессы консолидации и оформление в современные народности с единым литературным языком, с единым самосознанием проходили и у других народностей Дагестана, и точно так же нынешнее название их имело в прошлом несколько иное значение.
В "Энциклопедии мировых культур" написано» что этноним даргинцев - "дарги", самоназвание "дарганти" (единственное число "дарган") общее название "даргва".
Название "дарго" как общее для всех, кто говорит на даргинском языке, было известно еще в средневековье. Как экзоэтноним оно упоминается в латинском сочинении архиепископа Иоганна де Галонифонтибуса, написанного им в 1404 г. под названием "Libellus de notia orbis ". Там говорится, что здесь (севернее Дербента. - А.М.) живут также грузины, сарацины, даргинцы и лезгины. Между этой местностью и горами встречаются лакцы и даргинцы. Правда, в дагестанских исторических хрониках "Тарих Дагестан", "Дербент-наме" и других, как и в многочисленной русской литературе о народах Дагестана, этот термин не употреблен, хотя часто упоминаются кайтаги, акушинцы, цудахарцы. И только после присоединения Дагестана к России этноним "дарго" (даргинцы - рус.) снова занимает место общенационального этнонима.
Исходной основой для общеэтнического названия "даргинцы" вне сомнения послужило название акушинского союза вольных обществ "Акуша-Дарго. Исчезновение термина "дарго" как общеэтнического названия после XV века не является исключительным в связи с усилением процесса политического раздробления в Дагестане. Так случилось и с ранним этнонимом аварцев, который, как полагает ряд таких выдающихся исследователей, как Н.Трубецкой, Я.Марр, И.Бехерт и др., звучал как "алби" и остался в названиях аварцев их соседями.
Наибольший интерес вызывает значение этнонима "дарго". П.К.Услар считал, что "дарго" происходит от слова "дарг", что на даргинском языке означает "внутренность", в противоположность внешнему, иноязычному, что подтверждает и Е.И.Козубский.
В этой заметке я предлагаю новую этимологическую версию. Смысл ее заключается в том, что "дарго" является формой "дугри" - термин тюркского происхождения и означает "справедливый", "прямой", "ровный". (Тогру - прямой, правильный, справедливый. См.: Древнетюркский словарь. 1969. С.571). Соответственно упомянутый союз "Акуша-Дарго" значит "Акуша-справедливый", как скажем. "Новгород Великий". Это тем более вероятно, потому что практически все "должностные названия старой политической культуры в Дагестане арабо-персидского или тюркского происхождения. (Нужно добавить, что приставкой "дарго" обозначались и другие даргинские общества, такие как Каба-Дарго и др., что, видимо, является тиражированием от основного суперсоюза "Акуша-Дарго"). Мы располагаем серией примеров присовокупления "дугри" в прямом или искаженном виде к ряду позиций в соционормативной и политической культуре народов Дагестана. Так тюркское "дорга" (метатеза от "дугри") как титул присваивался наиболее авторитетным правителям Аварии, например, Уммахан Аварский (конец XVIII в.) имел титул "дугри-нуцал", т.е. Справедливый, а в родословной аварских ханов как титул или собственное ими "дугри" встречается четыре раза. Этим же титулом отличали социальный слой высоких степеней, таких как "догрек-узден". В старой политической культуре андийцев лица с полицейскими функциями также именовались как "доргъа-хъол" (характерно, что в андийском "дорга" принимает идентичную этнониму даргинцев "дарга" форму). Случилось, что это слово в прямом его значении, т.е. "благородный, высоконравственный, справедливый" вошло и в лакский язык. Мы имеем здесь определенную системность: "дугри" или "дорга" как приставка к персонам, наделенным правовыми полномочиями. А право, как известно, в традиционных цивилизациях часто выражалось понятием "справедливость", что отразилось и в русском слове "право".
Однако вернемся к "Акуша-Дарго", очевидной основе общенационального этнонима даргинцев. Что же послужило причиной того, что союз Акуша стал титуловаться как "правовой" или "справедливый"? Ответ однозначен, и он, что называется, лежит на поверхности. Политическую систему акушинского суперсоюза "вольных обществ", можно привести как эталон с точки зрения устроенности, законченности в правовом отношении старинных кавказских республик. Акушинская федерация (или суперсоюз) располагала четкой структурой, где наибольшее значение имела хорошо организованная судебная власть с двумя ветвями: суд по адату и суд по шариату. Параллельно существовала судебная власть по делам шариата у кадия Акушинского. К Акушинскому кадию поступали жалобы и кассации из окрестных, входивших в суперсоюз мини-республик (Цудахарская, Уси-шинская, Мекегинская, Мугинская). Акушинская федерация выработала также четкий кодекс для всей федерации на основе пяти (включая собственно Акуша) перечисленных его субъектов, о чем один из выдающихся знатоков права и этнографии Кавказа М.О.Косвен писал: "...право даргинцев разделено на общее право и частное право каждого из обществ, входивших в Даргинский округ". (Обращаю внимание на то, как М.О.Косвен называет адаты даргинцев "правом", а не "обычным правом", как их квалифицируют другие авторы. Между этими категориями исключительная квалификационная разница, чем и ценно определение М.О. Косвена). Итак, высшим правовым авторитетом среди даргинцев был кадий по шариату и судебная власть, составленная на основе съезда представителей обществ на Дюзи-Майдане. Таким образом, авторитет кадия И Акушинского союза "вольных обществ", правовая устроенность этого старинного политического образования и послужили мотивом того, что акушинская федерация получила титул "дарго", отсюда "Куша-Дарго", т.е. "Акуша-c праведливый", что и послужило основой современного общенационального этнонима у даргинцев "дарганти", "даргва".
Идентичность "дарга" с общетюркским "тугри" легко устанавливается, если обратить внимание на очевидную метатезу "гр" - "рг" и на особенности даргинского языка, где "о непременно произносится как "а" или "у".
Расул Магомедов, известный дагестанский ученый, доктор исторических наук, профессор ДГУ, журнал "Возрождение", №4, 1999 г.Представители национальности даргинцев живут на территории современной республики Дагестан. Это один из крупнейших народов в этих местах. Они относятся к кавкасионскому типу европеоидной расы. Верующие представители этого народа исповедуют ислам суннитского толка.
К национальности даргинец сегодня относится значительное число жителей республики Дагестан, входящей в состав России. По результатам последней переписи населения, на территории нашей страны проживает почти 600 тысяч представителей этой народности. В Дагестане их больше всего - около 16,5 %, или, приблизительно, полмиллиона человек.
Преимущественно они живут в кавказских горах. Их селения отличаются скученностью, дома террасообразные, в предгорьях селятся более свободно, имеют большие и просторные дворы.
Характер, внешность даргинцев большинству россиян могут напомнить классических представителей кавказских народностей.
У них сильное и волевое лицо, выдающийся нос, квадратный подбородок. Часто мужчины, представляющие национальность даргинцев, предпочитают носить бороды.
Национальный костюм даргинцев - это одежда общедагестанского типа. Мужчины предпочитают длинные штаны, туникообразную рубаху, черкеску, бешмет, овчинные шубы-накидки, бурки, папахи, войлочную и кожаную обувь. Обязательным атрибутом национального костюма является длинный и широкий кинжал.
В этом проявляется характер народа даргинцы. Как и большинство из тех, кто проживает на востоке, они крайне импульсивны и вспыльчивы. Традиция ходить с кинжалом для самообороны родилась в древности, когда этого требовала неспокойная обстановка на Кавказе.
Для женщины национальным костюмом даргинцев - это, так называемая платье-рубаха (она в форме туники, а талия отрезана). В некоторых местах платье может быть распашным, тогда его называют архалук. Приветствуются широкие или узкие штаны, войлочная или кожаная обувь. Обычный женский головной убор - чухта, также должно быть белое или черное покрывало, выполненное из бязи или полотна, в торжественных случаях используют шелк. В некоторых районах, например, Кубачи или Кайтаг, применяют кайму и вышивку.
В наши дни даргинцы, которые живут в городах, носят обычную современную одежду, ничем не выделяясь на фоне всех остальных. В традиционных костюмах можно увидеть пожилых людей или тех, кто проживает в сельской местности.
Представители национальности даргинец проживают в совершенно разных регионах России. Их крупнейшая диаспора за пределами самого Дагестана существует в Ставропольском крае. За последние годы их численность в этом регионе значительно увеличилась. Если в 1979 году проживали около 16 тысяч даргинцев, то во время перестройки - уже почти 33 тысячи человек, а по последним данным - 50 тысяч.
Также крупные диаспоры этой национальности можно встретить на территории Ростовской области (более 8 тысяч человек), Калмыкии (около 7,5 тысяч человек), Астраханской области (более 4 тысяч), около трех тысяч представителей даргинской общины живут в Москве.
Примечательно, что несколько сотен представителей этого народа уже давно обосновались вдалеке от своей исторической родины - в Красноярском крае. Первые даргинцы тут появились в 30-е годы прошлого века. В 2000-х годах их тут насчитывается почти 400 человек. В основном, они осели в самом Красноярске, а также в Норильске, Шарыпово и одноименном районе.
В странах бывшего Советского Союза проживает совсем небольшая группа даргинцев. Относительно заметными их можно считать только к Киргизии. Там почти три тысячи представителей данной национальности, что составляет одну десятую процента от общего количества жителей в стране. Около полутора тысяч даргинцев живут в Туркмении.
Само слово "даргинец" производное от понятия "дарг", которое означает "внутренность", то есть человек, противопоставляющий себя внешнему окружению. Как считает филолог Агеева, которая изучала эту проблему, сам этноним "даргинцы" появился относительно недавно. Еще в XVIII-XIX вв. представители этого народа входили в разрозненные политические образования.
Доктор исторических наук, советский этнограф Борис Заходер, внимательно изучал записки арабского писателя аль Бакри. Выяснилось, что у средневекового образования, которое он описывал, было наименование "дайркан", которое также могло быть самоназванием даргинцев.
До Октябрьской революции эта народность была известна под другими названиями. В первую очередь, как хюркилинцы и акушинцы.
Во времена Советского Союза даргинские района оказались в составе созданной Дагестанской АССР, а с 1991 года входят в состав республики Дагестан. За этот период часть даргинцев переселилась из гор на равнину.
Народность относится к европеоидной расе, кавкасионному типу. Относительно происхождения даргинцев высказывается две версии.
Первую называют гипотезой длительного автохтонного развития. Она подразумевает определенный уровень изоляции, в котором народность находилась в условиях труднодоступного высокогорья. Это подтверждает ряд находок, сделанных в данных районах. Сторонник гипотезы археолог и антрополог Валерий Павлович Алексеев считал, что кавкасионная группа сложилась на территории, которую она занимает и в настоящее время. Произошло это в результате консервации антропологических особенностей древнейшего населения, которое проживало в этих местах. Возможно, она сформировалась в эпоху верхнего палеолита или неолита.
Внешний вид древних даргинцев описан еще в арабского географа из Ширвана аль Бакуви. Исследователь, живший вначале XV века, отмечал, что тут обитали люди высокого роста, белокурые и с острыми глазами.
Вторая гипотеза миграционная, она была предложена доктором биологических наук, антропологом Георгием Францевичем Дебецем.
Национальный состав республики Дагестан считается одним из самых разношерстных на всей территории России. Тут проживает 18 достаточно крупных диаспор. Уникальность данного положения заключается в том, что ни одна из национальностей не имеет большинства, а некоторые, кроме как в Дагестане, практически нигде больше не встречаются.
Народы, населяющие Дагестан, отличаются своим разнообразием. Например, сложно где-то еще найти территории, где проживают лезгины, лакцы, табасараны, агулы, рутульцы, цахуры.
В самом Дагестане больше всего проживает аварцев, но даже у них нет большинства. Их около 850 тысяч человек, что примерно 30 % от общей численности населения. Даргинцев - 16,5 %, кумыков - 14 %, лезгин - 13 %, численность других национальностей не превышает 10 %.
Примечательно, что до XX века письменной даргинской литературы просто не существовало. Ранее все произведения существовали только в устной форме. Первые стихотворные сборники на даргинском языке были изданы в 1900-х годах. В языковом и грамматическом отношении они оставались полударгинскими и полуарабскими, содержали произведения исключительно религиозного содержания.
После Октябрьской революции даргинская литература начала стремительно развиваться. Сначала собирались и записывались памятники устного творчества этого народа, в 1925 года начала выпускаться первая газета на даргинском языке, которая называлась "Дарган".
В 1961 году на базе первой даргинской студии, открытой при художественно-театральном институте в Ереване, появился первый профессиональный драматический театр даргинцев. Он получил имя основателя даргинской литературы, поэта, жившего в XIX веке, Омарла Батырая.
Интересно, что представители этого народа разговаривают на даргинских языках, которые относятся к нахско-дагестанской ветви. Это северокавказская языковая семья.
Сам по себе даргинский язык распадается на большое количество диалектов. Среди них можно выделить урахинский, акушинский, кайтагский, цудахарский, чирагский, кубачингский, сиргинский, мегебский.
Современный литературный язык этого народа сложился на основе акушинского диалекта. Также среди даргинцев весьма распространен русский язык.
Первые сведения о собственном языке среди даргинцев относятся ко второй половине XVIII века. В 1860-х годах появляется описание урахинского диалекта. На протяжении прошлого столетия основы письменности менялись дважды. В 1928 году арабица была заменена латинским алфавитом, а с 1938 года стала использоваться русская графика. В современном алфавите у даргинцев 46 букв.
В наше время большое распространение получили даргинские песни. Существует большое количество музыкантов и профессиональных певцов с соответствующим репертуаром.
Один из самых популярных исполнителей даргинских песен - Ринат Каримов. В его репертуаре есть произведения "Для вас, даргинцы", "Исбахи", "Любовь придет", "Моей даргинке", "Пойми сердце мое", "Родник любви", "Сон", "Черноглазая", "Красивая", "Будьте счастливы", "Не могу без тебя", "Свадебная", "Шуточная".
О традициях этого народа можно составить определенное представление, основываясь на фольклоре этого народа. Он изобилует проклятиями и благими пожеланиями, так что принципы менталитета этого народа становятся понятны. Интересно, что самые страшные даргинские проклятья иллюстрируют то, какие обычаи главенствуют в их иерархии ценностей.
Если внимательно изучить то, что желают даргинцы другу или врагу, то можно понять, что здесь почитают старших, семейные традиции и всегда рады гостям. Например, среди даргинцев распространено грозить тем, чтобы старость оказалась никому не нужной, переломались кости у того, кто не любит гостей, родные рассыпались, как бусы с порванной нити.
Одна из главных добродетелей этой кавказской национальности заключается в почитании возраста. Старшему принято всегда уступать место, а когда он начинает говорить, молодежь должна обязательно слушать его стоя. За столом первым будет наполнено блюдо самого пожилого человека, невнимание к старости осуждается в обществе.
Практически также трепетно в традициях даргинцев относятся и к гостям. Как и везде на Кавказе, тут принято всегда быть готовым к тому, что на пороге дома может появиться путник, которого следует обязательно окружить соответствующими почестями.
Для гостя в доме устраивают идеальный порядок, предоставляют лучшее место. Его нужно непременно угостить, поэтому у даргинцев дома всегда хранится на случай появления в доме путника. Об этом знают даже маленькие дети, поэтому когда находят конфеты, всегда интересуются у родителей, не предназначены ли они гостям. При появлении в доме чужих не принято прибираться, суетиться, все должно быть неторопливо и чинно.
Среди обычаев этого народа одно из главенствующих мест занимают семейные традиции. Тут привычен патриархальный уклад, который подразумевает главенство мужчин над женщинами, а старших над младшими.
Любой неправедный поступок сразу ложится позором на всю его семью. Поэтому каждый стремится соответствовать этическому кодексу, его правила передаются из поколения в поколение. Больше всего ценятся честность, благородство, смелость и трудолюбие.
Свадебные традиции этого народа типичны для остального Кавказа. Существуют обряды сватовства, затем следует получение согласия на женитьбу, пребывание невесты в "другом " доме, которому предшествует обручение. Только после этого девушку вводят в общую комнату и отправляют к роднику за водой.
Большой ценностью в семье считаются дети. Пожелание бездетности считается одним из самых суровых и жестоких проклятий. Детей принято называть в честь пророков, уважаемых в роду людей или давно умерших родственников. При этом каждый знает, что он будет обязан соответствовать этому имени.
Даргинцы - воторой по численности народ Дагестанской АССР. Г1о переписи 1959 г., даргинцев насчитывается 158 тыс. чело-век, Существовавшее до Великой Октябрьской социалистической революции деление даргинцев на собственно даргинцев, кайтагцев и кубачин- цев и их языковое различие со времени установления Советской власти стали постепенно изживаться. Решающая роль принадлежит здесь социалистической реконструкции народного хозяйства, созданию новой, социалистической культуры, возникновению общедаргинского литературного языка. Даргинский язык принадлежит к дагестанской ветви кавказских языков.
По современной лингвистической классификации различаются диалекты даргинского языка: собственно даргинский, кайтагский и кубачинский. Собственно даргинский язык имеет ряд наречий, из которых наиболее значительные акушинское, урахинское (хюркилинское) и цудахарское. Акушинское наречие легло в основу современного даргинского литературного языка, которым как языком школы, письменности и литературы пользуются также кайтагцы и кубачинцы.
Современное самоназвание собственно даргинцев - дарган, кайтагцев - хайдак, кубачинцев - урбуган, а наименование их единственного селения - Кубачи (на кубачинском языке - Арбуканти). Арабские средневековые авторы употребляли для наименования кубачинцев, издавна известных своими металлическими изделиями, персидский термин «зирех- геран» (буквально «кольчужники»). Наиболее распространенным до нашего времени в качестве названия селения и его обитателей является известный с XVII в. термин «кубачинцы», или «кубачи». Термин этот, заимствованный из турецкого языка, равнозначен по смыслу вышеприведенному персидскому.
В Дагестанской АССР даргинцы расселены следующим образом: Сергокалинский (центр сел. Сергокала) и Дахадаевский (центр сел. Уркарах) районы заселены собственно даргинцами; в центральной части Дахадаовского района - в сел. Кубачи - обитают кубачинцы, южная часть того же района - сел. Ицари - населена кайтагцами. Основное население Левашинского и Акушинского районов - даргинцы, но, кроме них, в этих районах живут также аварцы и лакцы. В Кайтагском районе (центр сел. Маджалис) проживают в основном кайтагцы, а также собственно даргинцы и кумыки. Наконец, отдельные даргинские селения встречаются в смежных районах: на севере - в Буйнакском (селения Кадар, Ка- рамах и Чанкурби), на западе-в Гунибском (сел. Мегеб), на юге- в Агульском (селения Амух и Чирах).
Территорию расселения даргинцев в целом можно назвать средним Дагестаном. Эта область, расположенная между приморской полосой на востоке ж бассейном.р. Казикумухское Койсу на западе, не включает, подобно соседним землям аварцев и лакцев, каких-либо крупных обособленных речных бассейнов и ущелий, она лежит преимущественно в бассейнах небольших рек, текущих в Каспийское море, и имеет весьма пересеченный ландшафт. В горных зонах расположены главным образом Дахадаевский и Акушинский районы. Наивысшие точки хребтов на территории, заселенной даргинцами, достигают высоты 2,5 км над уровнем моря. Наиболее высоко расположенные селения находятся на высоте около 2 км над уровнем моря (например, селения Чирах, Ургани, Бутри). Климат области умеренный, в горных местностях - сухой, в предгорных - более мягкий и влажный. Почвы, вследствие расчлененности рельефа, скалистости и крутизны склонов, большею частью недоразвитые; на более пологих площадях есть чернозем. Леса в основном лиственные. В местах с более мягким климатом, т. е. в предгорьях, произрастают фруктовые деревья.
Соседямг даргинцев являются: на западе - аварцы и лакцы, на востоке и севере - кумыки, на юге - лезтины.
Как и большинство других народов Дагестана, даргинцы составляют аборигенное население страны. Наиболее ранние литературные памятники, в которых упоминаются даргинцы, относятся к IX в. н. э. Это - сочинения арабских авторов и дербентская компиляция, известная под названием «Дербент-наме». В этих источниках встречаются термины «хайдак», соответствующий современному «кайтаг», «зерекран» («зирехге-ран»), соответствующий современному «кубачи».
К началу XIX в. даргинская территория состояла из уцмийства Кай- тагското и ряда «вольных обществ», занимавших горные местности. Эти «вольные общества» находились в большей или меньшей зависимости от кайтагского уцмия. Ниже уцмия стояли уцмийские беки, происходившие из рода уцмия. Основную массу населения составляли лично свободные общинники (уздени), затем шли крепостные (раяты), и, наконец, существовало небольшое число бесправных кулов - рабов или холопов из пленных. Феодальный гнет освящала религия даргинцев - ислам суннитского толка, который стал распространяться со времени арабского нашествия на Дагестан.
«Вольные общества» считали уцмия своим военным предводителем в случае войны и при защите от нападений врагов. По свидетельству, относящемуся к XVIII в., кайтагский уцмий для упрочения своего положения среди сильных «вольных обществ» горных районов посылал туда своих сыновей на воспитание, причем все женщины по очереди прикладывали ребенка к своей груди. Будучи таким образом усыновлен многими семьями, сын уцмия оказывался связанным с «вольными обществами» как бы кровными узами. Тем не менее эти общества веками боролись с уцмиями и членами его дома, отстаивая свое самоуправление, свою свободу и относительную независимость, требуя невмешательства уцмия во внутренние дела джамаатов. Кубачинское «вольное общество», например, даже не пускало уцмия в свои пределы, и он мог попасть в Кубачи только в том случае, если имел надежного кунака среди кубачинцев.
Борясь с феодалами, т. е. с уцмием и беками, «вольные общества» кубачинцев, кайтагцев и даргинцев часто соединялись между собой в союзы (Акуша-даргва, Уцуми-даргва, Каба-даргва, Буркун-даргва и др.)* В начале XIX в. наиболее сильным из них был Акуша-даргва - союз пяти обществ, носивших названия соответствующих главных селений - Акуша, .Мекеги, Муги, Усиша, Цудахар. В состав Акуша-даргва входило и небольшое число аварских и лакских селений. Общее управление союзом находилось в руках кадия, жившего в Акуше и пользовавшегося большим влиянием во всем Дагестане.
После окончательного присоединения Дагестана к России уцмийство Кайтагское было упразднено (1820 г.) и в Кайтаге введена русская администрация. В 1860 г. на территории даргинцев был образован Даргинский округ. Часть даргинских селений вошла в состав Кайтаго-Табасаранского и Кюринского округов.
Занятия
Основными отраслями хозяйства даргинцев во второй половине XIX - начале XX в. были скотоводство в горных районах и земледелие (в том числе садоводство) в предгорных. В ряде селений горного общества Ганк наряду со скотоводством большое значение имело ремесло. В селениях Кубачи, Амузги, Сулевкент, Харбук почти все мужское население оторвалось от сельского хозяйства и занималось ремесленным производством. Крестьяне остальных даргинских селений, имевших скотоводческий или земледельческий профиль хозяйства, в свободное от сельскохозяйственных работ время также занимались ремеслом.
Таким образом, внутри даргинской территории существовало географическое разделение труда. Однако ведущей отраслью хозяйства большейчасти даргинских селений являлось все же скотоводство. Своего зерна в большинстве селений не хватало; его приобретали у соседей, в первую очередь у кумыков. Во многих районах не хватало и пастбищ, в связи с чем значительное развитие получила аренда пастбищ в других местах.
Земледелие - исконная (начиная с эпохи бронзы) отрасль хозяйства даргинцев. Веками народ накапливал земледельческий опьгт, кропотливо отбирая более целесообразные для местных условий формы и методы ведения хозяйства, совершенствуя орудия труда. Так, например, на крутых склонах гор даргинцы издавна примепяли террасную систему земледелия. Менее плодородные участки удобрялись навозом и птичьим пометом, более плодородные - золой от кизяка или верхним: слоем почвы с богатых перегноем лесных земель. В качестве удобрения употребляли также верхние слои известковых бугров, высохших болот, отложившихся по руслам рек пласюв ила.
Однако общая экономическая и культурная отсталость народа до революции, глубокое имущественное и социальное неравенство являлись непреодолимой преградой на пути совершенствования земледельческой техники, уровень развития которой в целом был низким. Господствовало од- пополье. Боронование применялось только в предгорных районах. Горцы в лучшем случае в качестве бороны пользовались связанными вместе ветками деревьев, а чаще - вовсе не боронили. Крупные комья земли разбивались лопатой. Вообще набор сельскохозяйственных орудий был не сложен. В предгорных районах основным пахотным орудием служил плуг с железным лемехом. В горах пользовались леткой сохой (дураз), сходной по конструкции с аварской. Убирали хлеб полукруглыми серпами с зазубренным лезвием или продолговатыми в виде горбуш, а также особыми косами, не (имевшими лучка для правой руки, как русские, но обладавшими вместо этого сильно изогнутым косовищем. Молотшги с помощью молотильных досок (с острыми кремневыми камешками на нижней поверхности), которые проволакивались волами по разбросанному на гумне хлебу. Такие же земледельческие орудия применялись и у других народов Дагестана.
Число видов возделывавшихся хлебных злаков было весьма ограничено - пшеница, "кукуруза, ячмень. Характерно, что пшеница культивировалась главным образом в хозяйствах богачей, тоща как бедняки предпочитали сеять ячмень, дающий больший урожай. Такая культура, как виноградная лоза, одна из древнейших в Дагестане, возделывалась в XIX в. лишь в некоторых районах нижнего Кайтага.
Огородничества даргинцы почти не знали. В середине XIX в. огородничеством стали заниматься жители селения Маджалис, Акуша, а также в Дешлагаре, под влиянием русского населения. Еще в XIX в. лук и чеснок даргинцы приобретали у кумыков в обмен на продукцию скотоводства. Другие овощи и картофель были редкостью. Вследствие примитивной техники урожаи обычно бывали весьма низкие. Земледельческое хозяйство даргинцев носило по преимуществу потребительский характер; товарное значение имело лишь садоводство, получившее наибольшее развитие в некоторых кайта1хких обществах.
Лучшие пахотные земли в долинах рек, ще имелись благоприятные условия для орошения, принадлежали помещикам (бекам, кадиям) и кулакам. Пахотные земли бедняков располагались обычно либо на склонах гор, прилегающих к селению, либо далеко в горах. Значительная часть крестьян имела от 0,8 до 1,1 га земли, а у многих ее и вовсе не было. Из-за нехватки тяглового скота, земледельческого инвентаря и рабочей силы крестьяне в течение сельскохозяйственного года прибегали к обычаю родственной и соседской взаимопомощи - булха (билхъа). Кулаки при помощи булха эксплуатировали своих бедных родственников и соседей.
Такая же картина наблюдалась и в скотоводческих районах: богатые скотоводы владели тысячными стадами овец, тогда как в хозяйствах бедняков число овец не превышало десяти, а то и пяти. Для основной массы крестьянства очень остро стоял вопрос о пастбищах. Одни селения бедствовали, у других имелись излишки. Большая часть пастбищ принадлежала помещикам. Общинные пастбища эксплуатировались в первую очередь кулацкой верхушкой. Большинству крестьян приходилось арендовать за высокую плату пастбищные земли или идти в кабалу к богатеям.
Скотоводством, как и земледелием, даргинцы занимались издревле. Широкое развитие скотоводства зафиксировано уже памятниками каякентско-хорочоевской культуры (II тысячелетие до н. э.). Примерно 70-75% поголовья скота составляли овцы местной горской породы, 10-15% -крупный рогатый скот, остальное -лошади, мулы, ослы. Как и у других народов Дагестана, применялась отгонно-пастбищная система животноводства. С весны до осени скот находился высоко в горах - на летних пастбищах, а в сентябре - октябре - спускался вниз, на зимние. Даже крупный рогатый скот большую часть года содержался на подножном корму, переходя на стойловое содержание только на два-три зимних месяца. В этот период обычным кормом были солома, бурьян, кукурузная шелуха, так как сена в хозяйстве даргинского крестьянина не хватало или не было вовсе. Экстенсивные формы ведения скотоводческого хозяйства, не знавшего заготовки кормов, теплых помещений для скота во время зимних холодов, ветеринарного обслуживания и т. д., (приводили к массовой гибели стад и разорению большого числа крестьян.
Богатые овцеводы, нанимая чабанов и подпасков, труд которых они жестоко эксплуатировали, и организуя сезонные перегоны скота, наживались также на бедных и средних хозяевах, которые присоединяли свой скот к их стадам. Объединенное стадо образовывало кош. В селениях таких кошей могло быть несколько. Фактически кош был в полном и безраздельном распоряжении богача. Богач по обычаю снабжал кош большим медным кованым котлом для варки пищи, нужным числом пастухов и собак. Присоединившие своих овец к большому стаду платили хозяину коша за каждые 50 голов по пять овец и пастухам по 20 коп. с овцы. Еще в 70-х годах XIX в. табуны и стада сопровождала вооруженная охрана. Эту охрану несло мужское население аула - сначала в порядке очереди, затем лишь бедняки за очень небольшое вознаграждение.
Постепенно скотоводство стало приобретать товарные формы. Даргинские предприниматели и перекупщики скупали шерсть, шкуры, мясо и сбывали их в городах, получая в обмен ткани и продукты земледелия.
Промышленных предприятий на территории, заселенной даргинцами, не было, если не считать фруктообрабатывающих заводов кустарного типа в селениях Цудахар и Куппа. Однако, как уже отмечалось, значительное развитие получили ремесла и домашние промыслы: металлообработка, гончарство, ткачество и т. д. Среди ремесленников шел процесс классовой дифференциации, резко усилившийся во второй половине XIX и начале XX в. Элементы капиталистических отношений развились в особенности в сел. Кубачи. Разбогатевшие мастера использовали наемный труд, скупали изделия односельчан, занимались торговлей и ростовщичеством.
Экономическое положение основной массы даргинцев было в дореволюционное время весьма тяжелым. Своего хлеба семье среднего достатка хватало на три - четыре месяца; мяса для питания семья имела в год не более 50-60 кг. Маломощные крестьяне и совсем не имевшие ни земли, ни скота вынуждены были батрачить или заниматься отходничеством. Например, в сел. Мюреш (современный Сергокалинский район) в ода ом из кварталов, насчитывавшем около 60 хозяйств, 17 хозяйств работало на кулаков. Очень высок был и процент отходников. Из одного только
Даргинского округа в конце XIX - начале XX в. ежегодно уходило в поисках работы около 12 тыс. человек. В ряде селений на заработки уходило до 20-30% жителей. Даршнцев-отходников можно было встретить в селениях и городах Дагестана (обычно на плоскости), на нефтепромыслах Баку, на рыбных промыслах Каспия и во многих других местах.
Новая жизнь пришла в даргинские селения после Октябрьской революции. За годы Советской власти, и особенно после коллективизации, значительно увеличилась площадь обрабатываемых земель за счет осушки болот, превращения части пастбищ в новые пахотные участки и, в ряде случаев, прежде бесплодных земель в земли плодоносные, благодаря использованию высококачественных удобрений, развитию искусственного орошения и другим мероприятиям. Расширился ассортимент зерновых, технических и других культур. Большие площади заняты теперь под пшеницу и кукурузу. Сеют также полбу, ячмень, рожь, овес, просо. Широкое распространение получили подсолнух, горох, люцерна и т. д. Повсеместно развивается огородничество. Даргинцы сами выращивают теперь помидоры, капусту, морковь, лук, чеснок и пр. На даргинских землях культивируются и бахчевые: арбузы, дыни, тыквы.
Большое значение в современном хозяйстве даргинцев приобрели садоводство и виноградарство, особенно в таких районах, как Кайтагский, Дахадаевский и Левашинский. Возделыванием плодовых растений и виноградной лозы стали заниматься в таких районах, где раньше это считалось совершенно невозможным. Особенно примечательно успешное разведение винограда в ряде даргинских предгорных и нагорных местностей, вовсе не знавших раньше виноградарства, в частности в Акушинском районе. В связи с развитием садоводческого хозяйства во многих местах созданы консервные заводы по* переработке фруктов, ягод и овощей. Большие фруктово-консервные заводы и промкомбинаты имеются в селениях Серкжала, Цудахар, Ходжал-Махи, Маджалис и других.
Непрестанно увеличивается интенсивность земледелия благодаря плановому ведению хозяйства, применению достижений агрономической науки и высокой техники. В предгорных и плоскостных районах даргинские колхозы пользуются тракторами, комбайнами и другими сельскохозяйственными машинами. В то же время в горных колхозах, где особенности природных условий не всюду еще позволяют применить новую технику, употребляются и некоторые старые земледельческие орудия.
Колхозы в горах используют также и народный опыт ведения хозяйства, применяя проверенную на практике террасовую разработку склонов под посевы и сады. На крутых склонах делают идущие уступами небольшие площадки, иногда укрепленные каменными стенками и снабженные сетью канавок искусственного орошения. На этих террасовых участках применяются даргинская соха - дураз, хорошо приспособленная к горным условиям, а также легкий плуг - гутан.
Из животноводческих отраслей ведущими являются овцеводство (по всему Дагестану известна так называемая даргинская порода черной овцы) и разведение крупного рогатого скота. За даргинскими колхозами закреплены навечно достаточные площади летних и зимних пастбищ, первые - в горах Акушинского, Дахадаевского, Рутульского и Кулинского районов, вторые - на плоскости, в районах Карабудахкентском, Каякент- ском, Хасавюртовским, Бабаюртовском, Кизилюртовском, Кизлярском, Та- румовском и Караногайском. Серьезно поставлены ветеринарное обслуживание и выведение лучших пород скота. В колхозах сооружены животноводческие помещения. Организована заготовка кормов, что дало возможность наладить стойловое содержание крупного рогатого окота и лошадей в зимний период. Все шире применяется механизация трудоемких процессов животноводства (механическая стрижка овец и др.). Зимние пастбища (кутаны), использовавшиеся до революции лишь для нужд животноводства, перестали быть только пастбищами. На кутанах выращиваются зерновые и огородные растения, фруктовые деревья и виноградная лоза.
Для переработки продукции животноводства построены маслосыродельные заводы и другие предприятия.
В корне изменились условия жизни чабанов. На альпийских лугах и плоскостных кутанах построены удобные жилища для животноводов, организованы общественное питание, доставка литературы, радиосвязь. Систематически ведется культурно-просветительная работа.
Широко распространены домашние производства, которыми занимаются женщины для удовлетворения потребностей семьи: вязание, изготовле ние войлочных изделий, прядение и ткачество. Часть этих изделий сбывается на колхозных базарах или продается соседям. В некоторых колхозах организованы женские ремесленные артели - бурочные, суконные, трикотажные (выделывающие свитеры, шерстяные вязаные платки, носки, п"ерчатки) и т. д.
Большой интерес представляют изящные вышивки работы женщин из" селений Баршамай и Чабахни Кайтагского района. Вьгшивки эти, имеющие богатый и оригинальный орнамент, служат для украшения больших подушек, подзоров и занавесок для стенных ниш. Золотошвейные работы, украшающие женские головные уборы, кисеты и т. п., выполняются в небольшом количестве в сел. Акуша и других нагорных местностях. Традиционные цветочные вышивки на женских головных уборах, подкувшин- ных подстилках и других предметах местного обихода распространены главным образом в селениях Сергокалинского района. Вышивка стебельчатым швом и изготовление нитяных кружев - явления новые, они получили наибольшее распространение в сел. Цудахар. В ряде селений Дахадаевского района, а также в Акушинском и Сергокалинском районах вяжут шерстяные носки, преимущественно с геометрическим орнаментом. В некоторых селениях (в частности, в Акушинском районе) изготовляют вязаные шерстяные платки и разные трикотажные изделия. Разнообразные войлочные изделия - узорные и простые к©шмы, белая войлочная обувь в виде сапог с зашутыми носками, бурки - производятся во всех основных даргинских районах. Паласы ткутся во многих селениях Левантинского, Акушинского, Дахадаевского и других районов. Выделка сукон высокого качества в прошлом была распространена едва ли не во всех районах даргинской территории, а изготовление бумажных и шелковых тканей - преимущественно в Сергокалинском и Кайтагском районах.
Производством сафьяна и изделий из кожи (обуви, шуб, шапок) занимаются в свободное от работы в колхозе время мужчины, готовящие продукцию для сбыта и собственного потребления. Наибольшую известность приобрела выделка сафьяна кожевниками сел. Цудахар.
Значительное место в общем комплексе даргинских производств принадлежит дерево- и камнеобработке. Среди колхозников селений Акуша п Ходжал-Махи имеются мастера-строители, резчики по дереву и камню. В ряде селений Левашинского, Акушинского, Дахадаевского и Сергока- л и не кото районов изготовляются деревянные, художественно выполненные детали жилищ: опорные столбы, карнизы, наличники и т. п. В тех же районах производятся деревянные резные лари, сундуки, диваны, шкафы, детские люльки и т. д.
Росписью по дереву занимаются жители селения Ходжал-Махи. Во многих даргинских селениях изготовляются каменные резные надгробия н различные декоративные архитектурные детали: опорные столбики, кронштейны, отдельные орнаментированные блоки с советской эмблематикой и т. д.
В различных даргинских селениях имеются специалисты по обработке металлов: кузнецы, лудильщики, медночеканщики, жестянщики, слесари и др. Известна артель металлистов сел. Харбуки в Дахадаевском районе, выпускающая первоклассные по качеству кузнечные изделия, распространенные по всему Дагестану.
Жители сел. Кубачи, известного по письменным памятникам начиная с IX в., специализировались на художественной обработке металла. Среди изделий кубачинских мастеров, издавна славящихся своим искусством далеко за пределами Кавказа, когда-то занимали большое место кольчуги, панцири, шлемы, налокотники, ружья и пистолеты. Это производство в начале XIX в., с распространенном русского огнестрельного оружия, утратило свое значение и во второй половине XIX в. почти прекратило существование. Вместо этого расширилось производство холодного оружия, которым Кубачи также славились еще в средние века. Одновременно большое распространение получило златокузнечество - изготовление украшений из ценных металлов, оправы к холодному оружию, седельных украшений, дорогих стремян, газырей и пр. С конца XIX в. кубачинцы стали также делать портсигары, спичечницы, серебряную утварь, посуду.
На базе старинных производств в сел. Кубачи после Октябрьской революции была организована артель «Художник», пользующаяся большой известностью далеко за пределами Дагестана. В настоящее время она обладает хорошими производственными помещениями и разнообразным специальным инвентарем. Артель выполняет сложные заказы, над которыми работают как старые, так и молодые мастера; большое внимание уделяетЬя подготовке новых кадров. Кубачинские мастера обладают совершенной и многосторонней техникой. Среди них есть специалисты разных отраслей: гравировщики, мастера по черни, мастера насечки (инкрустации) ценными металлами по кости, рогу и железу, филигранщики, специалисты по технике сквозной и накладной филиграни, эмальеры, мастера серебряного литья и серебряной ковки, монтировщики. Часто один и тот же мастер владеет несколькими специальностями и в своих произведениях комбинирует гравировку с насечкой, филигрань с эмалью и т. д.
Помимо златокузнечества в Кубачах существует еще две отрасли металлообработки: изготовление медной кованой посуды и литье медных котлов. Кубачинские литые медные котлы хороши по качеству, изящны по форме и были чрезвычайно удобны для распространенных в прошлом у народов Дагестана открытых очагов.
После Великой Октябрьской социалистической революции кубачинцы достигли в своем искусстве еще более высокого уровня, чем прежде, освоив новые художественные приемы и мотивы. В 1922 г. кубачинские мастера по заказу бакинских рабочих сделали в подарок В. И. Ленину серебряную модель нефтяной вышки в виде декоративной, композиции, украшенной тончайшим орнаментом. Изделия кубачинских мастеров экспонировались на многих выставках и конкурсах, неоднократно премировались. Лучшие кубачинские мастера Г. Кишов, Р. Алиханов, Г.-Б. Магомедов, М. Мугиев и другие отмечены за свою работу правительственными наградами. В последние годы кубачинская артель освоила выпуск новых видов ювелирных изделий: сахарниц, кофейников, молочников, чайников, вазочек, браслетов и пр.
К числу"основных занятий даргинцев следует отнести и работу значительной их части на фабриках заводах, железнодорожном транспорте, нефтяных и рыбных промыслах, а также в районных промкомбинатах. Формирование кадров рабочих из даргинцев приняло, разумеется, широкий размах только после революции. Среди рабочих даргинцев немало передовиков производства. Значителен процент даргинцев и среди инженерно-технического персонала промышленных предприятий Дагестанской АССР.
Даргинцы – один из самых многочисленных народов Дагестана. Они составляют 16,5 % от всего населения республики. Всего в России насчитывается около 590 тысяч представителей этого народа. За пределами Дагестана больше всего даргинцев – более 50 тысяч человек – живут в Ставропольском крае.
Происхождение и история даргинцев
Самоназвание народа – дарган, дарганти – по-видимому, происходит от слова "дарг". Понятие довольно трудно перевести на русский язык – это нечто внутреннее, то, что противопоставлено внешнему окружению. Формирование даргинского народа происходило на протяжении последней тысячи лет под влиянием военных усобиц проживавших в горах Дагестана племён, а также нашествий турецких и иранских армий. Впервые этноним даргинцы появляется в одной из летописей XV века.
Несмотря на существование общего литературного даргинского языка, сложившегося на основе акушинского диалекта, далеко не все даргинцы одинаково хорошо понимают друг друга: насчитывается около 17 диалектов, довольно существенно различающихся между собой. Письменный даргинский использует кириллический алфавит.
Вплоть до вхождения в 18 веке в состав российского государства земли, населенные даргинцами, находились под управлением союза сельских обществ Акуша-Дарго Кайтагского уцмийства. Во времена Кавказской войны даргинцы в большинстве своем поддерживали Шамиля, однако активного участия в военных действиях не принимали.
В советский период истории российского государства, когда была образована Дагестанская АССР, многие даргинцы переселилось из горных в равнинные районы республики.
Ремесла даргинцев
У даргинцев без преувеличения золотые руки. Особого искусства народные мастера добились в обработке металлов, шерсти, дерева, кожи и камня. Профессии ювелира, оружейника, кожевника всегда были и остаются у этого российского народа в почёте. Всемирную известность имеют оружейные клинки из селений Кубачи, Харбука и Амузги.
Кубачинские мастера также издавна славились изготовлением кольчуг, шлемов, панцирей, налокотников, ружей и пистолетов. Парадное оружие (ножны, рукоятки шашек и кинжалов) даргинцы весьма умело оправляли серебром и позолотой и украшали узорчатыми пластинками из кости. Причем, искусство златокузнецов не забыто и в наши дни. К примеру, в Кубачах, каждый, от мала до велика, владеет ювелирным мастерством: оно передается в семьях из поколения в поколение. Помимо оружия, создают местные умельцы подсвечники, парадную посуду и, конечно, женские украшения. Работают с серебром, медью, костью и эмалью.
Кстати, хотя в знаменитом "серебряном" селе и проживают даргинцы, сами местные жители предпочитают называть себя кубачинцами или "кубачинскими французами": своим грассированием местный диалект по звучанию больше похож на французский, чем на другие даргинские говоры.
Прославило даргинцев и кожевенное ремесло. Мужские кожаные ремни богато "оснащены" гроздьями серебряных или металлических звеньев и подвесных блях.
Даргинки с самого раннего детства приобщались к искусству изготовления национальных костюмов. Особые умения девушкам требовались при производстве головных уборов, налобная кромка которых украшалась оригинальной цепочкой сложного плетения, с нанизанными по бокам монетками разной величины. Занимались даргинки и плетением нагрудных украшений: разноцветных ожерелий, состоящих из бусин и монет.
Даргинские женщины – признанные мастерицы ковроткачества, вязания и войлоковаляния.
Быт даргинцев
Быт даргинцев издавна регулировался традиционным правом - обычаями, принятыми в том или ином джамаате (сельской общине). Общины, в свою очередь, объединялись в более крупные сообщества, часть которых на протяжении долго времени составляла так называемую Акушимскую конфедерацию. Внутри общин жизнь даргинцев формировалась вокруг малых семей и их групп (тухумов), ведущих родство от одного общего предка.
Как и у многих других кавказских народов, наиболее наглядно обычаи даргинцев проявляются в ритуале гостеприимства: в дом приглашался любой человек вне зависимости от его национальности, религиозной принадлежности, места проживания. Любой визитёр и до сих пор может быть уверенным в том, что в доме у радушного даргинца его ожидает богато уставленный кушаньями стол и комфортный ночлег. А за безопасность гостя в доме лично отвечает хозяин.
За даргинским столом о диетах лучше забыть сразу! В центр стола при каждом застолье обязательно выставляется национальная кулинарная гордость – чуду – что-то среднее между блинами с припеком и "закрытым" пирогом. Традиционные чудо-начинки - мясо, овощи, творог и горные травы. Столь же обязателен и хинкал (не путать с хинкали), рецепт которого свой у каждой хозяйки. Самые популярные супы - из пшеницы, гороха или фасоли. А запивать все это разнообразие полагается бузой – слабо- или безалкогольным квасом, который сами даргинцы называют напитком аксакалов.
| Название района | Население района | % даргинцев |
| Дахадаевский район | 36 709 | 99,0% |
| Сергокалинский район | 27 133 | 98,9% |
| Акушинский район | 53 558 | 96,0% |
| Кайтагский район | 31 368 | 90,1% |
| Левашинский район | 70 704 | 76,5% |
| Избербаш | 55 646 | 64,9% |
| Каякентский район | 54 089 | 42,3% |
| Карабудахкентский район | 73 016 | 32,3% |
| Тарумовский район | 31 683 | 23,5% |
| Южно-Сухокумск | 10 035 | 21,1% |
| Каспийск | 100 129 | 20,7% |
| Кизлярский район | 67 287 | 19,5% |
| Махачкала (м/о) | 696 885 | 15,3% |
| Кизляр (м/о) | 51 707 | 14,4% |
| Буйнакский район | 73 402 | 13,4% |
| Кумторкалинский район | 24 848 | 8,4% |
| Ногайский район | 22 472 | 8,1% |
| Дербентский район | 99 054 | 7,9% |
| Дагестанские Огни | 27923 | 6,6% |
| Буйнакск | 62 623 | 6,3% |
| Бабаюртовский район | 45 701 | 6,1% |
| Агульский район | 11 204 | 5,9% |
| Дербент | 119 200 | 5,6% |
| Хасавюртовский район | 141 232 | 5,4% |
| Хасавюрт | 131 187 | 4,1% |
| Гунибский район | 25 303 | 2,5% |
| Кизилюрт (м/о) | 43 421 | 2,3% |
| Лакский район | 12 161 | 2,0% |
| Дагестан | 2 910 249 | 17,0% |
Этноним даргинцы, производный от дарг -?внутренность’, противоположенная внешнему окружению .
Советский этнограф, доктор исторических наук Заходер, Борис Николаевич , комментируя сведения переданные арабским писателем аль-Бакри , о Зерихгеране или Кубачи , отмечает что у этого средневекового государственного образования существует и другое наименование - дайркан , которое, осмысляясь как зарахгаран, может быть расшифровано просто как дарганти , самоназвание даргинцев . Относятся к кавкасионскому типу европеоидной расы.
В дореволюционный период даргинцы были известны ещё под названием акушинцы Также в издании Минорского отмечалось сходство древнего наименования современного села Акуша , «Ашкуджа» с аккадским названием скифов Ашгузаи ».
В советский период даргинские районы вошли в состав созданной Дагестанской АССР, с 1991 г. - Республики Дагестан. В советский период часть даргинцев переселились на равнину .
Даргинцы проживают в разных регионах России. Крупнейшая даргинская община за пределами Дагестана представлена в Ставропольском крае . Численность даргинцев в Ставропольском крае увеличилось с 15 939 человек в 1979 году до 32 740 человек в 1989 году , 40 218 человек в 2002 году , 49 302 человек в 2010 году . Также даргинцы имеют крупные диаспоры в Ростовской области (8304 человек, 2010 г.), Калмыкии (7590 человек, 2010 г.), Астраханской области (4241 человек, 2010 г.), Москве (3255 человек, 2010 г.) и др. Несколько сотен даргинцев проживают в Красноярском крае . Первые даргинцы появились в Красноярском крае в 1930-е годы . Согласно переписи 2002 года, в Красноярском крае проживало 367 даргинцев, из них 32 % в Норильске , 20 % в Красноярске , 20 % в Шарыпово и Шарыповском районе .
Небольшие группа даргинцев проживают и в странах бывшего СССР . Так на 1959 год в Киргизии проживало 965 даргинцев, а к 1999 году их численность достигла 2704 человека, что составляло 0,1 % населения республики .
Также даргинцы проживают в Туркмении (1 600 человек) .
Даргинцы антропологически относятся к кавкасионскому типу европеоидной расы, и у них соответственно наблюдается значительный процент галлогруппы I . Относительно происхождения кавкасионского варианта были высказаны две гипотезы - автохтонная (развитая в работах М. Г. Абдушелишвили, В. П. Алексеева и др.) и миграционная (предложенная Г. Ф. Дебецом). Гипотезу длительного автохтонного развития - изоляции в условиях труднодоступного высокогорья подтверждает анализ палеоантропологических находок, сделанных в этих районах. В. П. Алексеев считал, что кавкасионская группа популяций сложилась на той же территории, которую она занимает и в настоящее время, в результате консервации антропологических особенностей древнейшего населения, восходящего, возможно, к эпохе неолита или верхнего палеолита и относившегося к палеоевропейскому типу европеоидной расы . Внешний вид древних даргинцев также описал Абд ар-Рашид ибн Салих ибн Нури ал-Бакуви - арабский географ из Ширвана второй половины XIV - начало XV в.
Зерих Геран означает «делающие панцирь». Жители его - люди высокого роста, белокурые, с острыми глазами .
До XX века даргинская литература представляло собой исключительно устную словесность . Первые сборники стихов были изданы в начале XX века, однако, по содержанию они были религиозными, а в грамматическом и в языковом отношениях - полударгинскими, полуарабскими . Развитие даргинская литература получает после Октябрьской революции . В первые годы революции удаётся только собрать и записать памятники устного творчества даргинцев, а с мая 1925 года начинает выходить первая республиканская газета на даргинском языке «Дарган» .
Традиционная одежда общедагестанского типа: у мужчин туникообразная рубаха, длинные штаны, бешмет, черкеска, бурка, овчинные шубы-накидки, овчинные папахи , кожаная и войлочная обувь. Обязательный атрибут - широкий длинный кинжал. Основа женского костюма - платье-рубаха (туникообразная и с отрезной талией), в отдельных местах распашное платье - архалук, а также узкие или широкие штаны, кожаная и войлочная обувь. Головные уборы у женщин - чухта, а также чёрное или белое покрывало, из полотна и бязи, иногда шёлка, а ряде мест, таких как Кайтаг и Кубачи - с вышивкой и каймой . Современная одежда в основном городского типа.
Даргинцы разговаривают на даргинском языке , относящийся к нахско-дагестанской ветви северокавказской семьи языков. Даргинский язык распадается на множество диалектов, среди которых акушинский, урахинский, цудахарский, кайтагский, кубачинский, чирагский, мегебский и т.д . Литературный даргинский язык сложился на основе акушинского диалекта . Распространён также русский язык. Первые сведения о даргинском языке появились во второй половине XVIII века, а уже в 1860-х годах П. К. Услар создал фундаментальное описание урахинского диалекта . На протяжении XX века письменность даргинского языка менялась дважды: традиционная арабица в 1928 году была заменена сначала латинским алфавитом, затем в 1938 году - русской графикой. В 1960-е годы была добавлена буква "ПI пI .
| А а | Б б | В в | Г г | Гъ гъ | Гь гь | ГI гI | Д д |
| Е е | Ё ё | Ж ж | З з | И и | Й й | К к | Къ къ |
| Кь кь | КI кI | Л л | М м | Н н | О о | П п | ПI пI |
| Пъ пъ | Р р | С с | Т т | ТI тI | Тъ тъ | У у | Ф ф |
| Х х | Хъ хъ | Хь хь | ХI хI | Ц ц | ЦI цI | Цъ цъ | Ч ч |
| ЧI чI | Чъ чъ | Ш ш | Щ щ | Ъ ъ | Ы ы | Ь ь | Э э |
| Ю ю | Я я |
Есть школьное образование на даргинском языке - ведётся по общероссийской программе и учебникам, переведённым на даргинский язык. Исключения: учебники и уроки русского языка и литературы, английского языка и других европейских языков, команды на уроках физкультуры могут быть на русском языке. Также есть даргиноязычные детские сады. Светская школа с десятилетним периодом обучения начала существовать у даргинцев с введением обязательного среднего образования для всех граждан СССР.
В медресе в Акушинском, Кайтагском, Дахадаевском, Левашинском и Сергокалинском районах ведётся обучение на даргинском языке. Также в некоторых медресе города Избербаш и Хасавюртовского района.
Источники
|
||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||
Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг"ацкая ваша пог"ода Г"остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.
В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг"иказывал не пускать их жг"ать этот ког"ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг"чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог"ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог"е, живая собака на забог"е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г"азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг"ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.
В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
